— Работа над выставкой велась очень долго, около десяти лет, — объясняет Дебеккер. — Прежний директор музея, закрывая экспозицию, посвященную 25-летию CBBD, сказал, что её необходимо обновить. Но как рассказать о целом веке комиксов? Это невероятно сложная задача.

Если делать упор только на авторов, то теряется часть уникальности франко-бельгийской школы. С другой стороны, по каким критериям отбирать этих авторов? Только тех, кто выпустил десять альбомов? Пять? А если художник создал всего один комикс, но он получил премию?

— Мы даже думали о том, чтобы разделить экспозицию по школам — «школа Марсинеля» (Spirou) и «школа Брюсселя» (Tintin), — продолжает Дебеккер. — Но это исключило бы многих талантливых авторов, которые не принадлежат ни к одной из них.

Когда Изабель стала директором, проект был временно заморожен, но она решила возобновить работу.

С шоколадом, например, всё просто — у нас его измельчают особым способом, поэтому он тает во рту иначе.

А с комиксами нет одного ответа — их сотни, и все они переплетаются. Наша выставка предлагает несколько версий, но каждый посетитель сможет найти свою.

Один из сложных вопросов — кого включать в экспозицию.

— Мы спорили: «Обязательно ли исключать авторов, которые не являются бельгийцами?»

Например, Жак Мартен — он чистейший француз, но его работы публиковались в бельгийском Casterman, и он стал частью нашей истории.

В итоге мы решили, что, возможно, стоило назвать выставку иначе — скажем, «Франко-бельгийский комикс», чтобы не исключать и фламандских авторов.

— Мы не могли просто выставить оригинальные рисунки — у нас нет таких условий хранения, как в крупных музеях, — признаётся Дебеккер. — Поэтому мы добавили видео, аудио, рекламные материалы.

Например, нельзя рассказывать о студии Belvision, не показав их анимационные работы. А когда видишь целлулоиды с Дюпоном и Дюпонном (из «Приключений Тинтина»), это трогает не меньше, чем оригинальные страницы.

— Наш музей посещают самые разные люди: от экспертов, которые знают всё о комиксах, до тех, кто в жизни не открывал ни одного графического романа. Мы не могли оставить новичков без объяснений — иначе они просто заблудятся в залах.

А как же дети?

— У современных детей совершенно другая визуальная культура. Они знают «Смурфиков» по голливудским мультфильмам, а «Тинтина» — только если родители хранят старые альбомы. Зато «Спиру» они узнают!

— Если ребёнок приходит к комиксам через мангу — это прекрасно. Я не фанат манги, но я фанат чтения.

— Всё изменится, и не всем это понравится, — прогнозирует Дебеккер. — Поколение коллекционеров, которые скупают переиздания старых комиксов, постепенно уходит. Я сомневаюсь, что молодёжь будет так же увлечена этими историями — они слишком далеки от современности.

Но я верю, что люди вернутся к бумажным книгам. Экраны смартфонов слишком малы для настоящего графического искусства.
Хотя…

— Мой племянник обожает вебтуны и читает их ночами на телефоне. Но когда у нас была выставка про корейские комиксы, он даже не поднялся на второй этаж. Его это не интересует.

— Каждый год выходит около 3000 новых комиксов. Как читателю найти среди них что-то стоящее? Без помощи профессионалов — никак.

— Издатели — не искусствоведы, их цель — продажи. Поэтому они полагаются на мнение критиков и журналистов. Но у небольших издательств нет денег на PR, и их работы часто остаются незамеченными.

— Мы добились включения комиксов в список нематериального наследия Брюсселя. Это первый шаг к признанию ЮНЕСКО.

— Бельгия — сложная страна в политическом плане. Культура находится в ведении сообществ, а номинация в ЮНЕСКО требует участия регионов. Нам нужно, чтобы как минимум два региона (например, Фландрия и Валлония) поддержали эту идею. Тогда мы сможем привлечь Францию, Японию, США и подать заявку на включение графических романов в список всемирного наследия.

— Многие думают, что в Бельгии комиксы и так все любят. Но это не так. Мы до сих пор боремся за внимание публики и прессы.

Бельгия стала мировой столицей комиксов и графических романов благодаря уникальному сочетанию творческой свободы, издательской традиции и любви к визуальным историям. И этот культурный феномен продолжает развиваться.